И черт его знает – чего меня сюда занесло?.. Ну не люблю я зоопарк! Он у меня с тюрьмой ассоциируется. Ведь по сути это одно и то же. С той лишь разницей, что в отличие от зоопарка у обитателей тюрьмы – даже приговоренных к пожизненному заключению – есть надежда когда-нибудь выйти на свободу. А так – все одинаково! Даже режимы содержания. Там – особо опасные особи содержатся за решеткой, в камерах, здесь вот – в клетках. А те, кто побезобиднее… там – на вольном поселении, а здесь вот – в вольерах. Хрен редьки не слаще! С виду вроде бы на свободе, но за периметр – не моги! Нет, я, конечно, понимаю – столько лет прожить в Нью-Йорке и не побывать в зоопарке Бронкса… Но черт меня дернул придти сюда именно сейчас, под вечер, за час до закрытия. Ну не шапито?..
Начинало понемногу смеркаться, накрапывал мелкий дождик, а у вольера с разными парнокопытными кроме меня стояла лишь средних лет негритянка с дошкольного возраста ребенком и уговаривала его усталым голосом: «Ну чего ты тут не видел? Оленей всяких? Тоже невидаль! Пойдем… Там, у выхода, павильон с бабочками – может быть еще успеем!» Интуитивно я повернулся в сторону павильона, на который указывала мамаша негритенка – оказавшись, таким образом, спиной к вольеру – и совершенно пропустил момент, когда вышедшей из кустов вольера доселе невидимый огромный лось подошел прямо к сетке ограждения. За своей спиной я услышал восторженный вздох мальчишки-негритенка, который к моему удивлению вдруг заявил кому-то там не терпящим возражения голосом: «We be of one blood, ye and I».
«Ну ни хрена себе! – мелькнула в голове мысль. – Что он там, Маугли решил из себя изобразить?»
Я повернулся к вольеру и вздрогнул от неожиданности, увидев лося всего лишь в паре шагов от тонкой проволочной сетки, ограждающей вольер. Лось посмотрел на негритенка ироническим взглядом и, повернув голову, вопросительно взглянул мне в глаза, словно в ожидании чего-то.
– Мы с тобой одной крови, ты и я! – неожиданно для самого себя повторил я за негритенком бессмертную фразу Киплинга, на этот раз по-русски.
– Фыррр!.. – неожиданно фыркнул лось и, прянув ушами, изумленно уставился на меня, как будто бы прямо перед ним, как из-под земли, вдруг появился еще один представитель славного рода лосей.
Не знаю, что так удивило лося в моем поведении, но его удивление не шло ни в какое сравнение с моим собственным. Меня этот его «фыррр» буквально вогнал в стопор. Нет, это определенно не мог быть тот самый сохатый, который спас меня четверть века назад в тайге северной Карелии. Лоси так долго не живут. Я уже не говорю о том, что если бы даже тот Фыррр и выжил, то уж никак не мог бы оказаться здесь, в зоопарке, на другом материке, где и своих лосей хоть пруд пруди. Видимо просто память сыграла со мной очередную шутку, напомнив одну из незабываемых авантюр моей юности…
– Это авантюра! – твердил Глеб, расхаживая передо мной взад-вперед по комнате в своей малогабаритной квартире на Чистых прудах. – Причем это не просто авантюра, а УГОЛОВНО НАКАЗУЕМАЯ авантюра! И чего ради?!.. То его несет в Сибирь – Тунгусский метеорит там, видишь ли; то в уссурийскую тайгу, в каком-то там озере Ханка пресноводную креветку посмотреть; то на Колыму, за поэтическим вдохновением; то на Камчатку, за какой-то там розовой чайкой; то пешком вокруг Байкала, какую-то там выдру пресноводную увидать…
– Да не выдру, – оборвал я поток его красноречия, – а Байкальскую нерпу! Выдры и в Подмосковье водятся…
– Не суть! – отпарировал Глеб. – Все эти твои предыдущие экстримы можно было хоть и с трудом, но как-то объяснить. Но сейчас-то за каким хреном рисковать здоровьем, жизнью, а теперь еще и свободой? Дались тебе эти чертовы озера! Лох-Несское чудовище ожидаешь там найти?..
– Глеб, ну как ты не поймешь… – оправдывался я. – Не моя вина в том, что отечественный аналог воспетых Фенимором Купером Великих озер оказался в запретной зоне. Кто виноват, что у наших чинуш государственная граница начинается за триста километров непосредственно от демаркационной линии? А побывать я там обязательно должен! Ну ты сам посмотри… озера-близнецы, каждое из которых размером с Байкал, расположены в районе не загаженном еще цивилизацией! Это же затерянный мир! А названия какие!.. Пяозеро, Топозеро… Это же песня!..
– Долго будет Карелия сниться!.. – мрачным голосом продекламировал Глеб. – Затерянный мир говоришь?.. Вот тут ты пожалуй прав… Действительно не знаешь: что найдешь там, что потеряешь…
– Так поэтому я к тебе и пришел, Глеб… Ты служил в тех местах, как раз на границе. Мне нужна эта информация в деталях. Как конкретно не угодить в лапы твоим бывшим сослуживцам? И чего там собственно ожидать? Зверья я не боюсь – встреча с людьми в тайге гораздо опаснее…
– Ммм-да… – пробормотал Глеб. – Как обойти пограничные секреты и дозоры я тебе конечно расскажу… Куда от тебя денешься!.. В конце концов, это не сложнее твоих навыков избегания встреч с егерями в заповедниках. А вот насчет зверья… В тех краях водится и кое-что похуже…
– Что ты имеешь в виду?
– Да так… – отозвался Глеб. – Нечисть всякую… Ты когда-нить слышал о болотной кикиморе?.. Спрячь свою улыбку, я и без тебя понимаю, как это звучит со стороны… Только вот незадолго до моего дембеля у нас там комиссовали целый дозор, стоявший в секрете на ключевой сопке у окраины болота. Они там побросали оружие и прибежали в часть в таком состоянии, что всех четверых пришлось госпитализировать в дурдом и комиссовать вчистую. Утверждали, что видели болотную кикимору! И нет, старик, это не были мамкины сынки… Всем им до дембеля оставалось пару месяцев… С одним из них я даже корешевал. Парнишка был из семьи потомственных охотников из под Красноярска – тайга для него была, как дом родной… Ну да хватит об этом! Давай попробуем обсудить для начала, как конкретно тебе попасть непосредственно в приграничную зону, с тем, чтобы тебя не повязали уже на подходе. Граница, а точнее приграничная зона, там начинается чуть ли не от Белого моря, прямо на окраине городка Лоухи, у мурманской трассы…
Нет, Глеб был не прав… Граница, как выяснилось, начиналась прямо у столичного вокзала. На поезд Москва-Мурманск билеты продавали лишь при предъявлении паспорта с отметкой доступа в приграничную зону. Пришлось брать билет до Питера, а оттуда на попутках до Петрозаводска, где я, наконец, приобрел билет до Лоухи без всяких проблем. И вот теперь, отколесив около двух тысяч километров по нашей необъятной стране, я обнаружил себя стоящим на окраине Лоухи у пересечения мурманской трассы с перпендикулярно уходящей на запад дорогой на Кестеньгу. Той самой дорогой, на которую мне нужно было попасть правдами или неправдами. Я стоял и тупо смотрел на огромный плакат у дороги, на котором метровыми буквами сообщалось, что граница страны священна и нерушима. Более мелкими буквами там было сообщено о том, что любые виды туризма в данной области запрещены и приводилась соответствующая статья уголовного кодекса, которую я как раз и собирался нарушить… Передо мной стояла почти неразрешимая задача – углубиться в запретную зону хотя бы на двадцать-тридцать километров, прежде чем я смогу там раствориться в тайге…
– Мужчина! – обратилась ко мне проходившая мимо средних лет женщина в железнодорожной одежде. – Он здесь не останавливается!
– Кто не останавливается? – удивленно переспросил я.
– Так рейсовый автобус на Сосновку! – пояснила она. – Посадка вон там, прямо у станции…
– Спасибо! – ответил я, улыбнувшись. – Я знаю. Меня тут должны встречать, но что-то запаздывают. Где тут можно перекусить?
– Так либо на станции, – ответила женщина, – либо вон тут, в столовой для дальнобойщиков…
Возвращаться на станцию явно не было никакого резона, поскольку в местный рейсовый автобус без соответствующих документов мог соваться лишь законченный идиот. Посему я отправился в столовую дальнобойщиков. Возле нее стояло на приколе несколько фур с ленинградскими номерами, что не представляло для меня никакого интереса. Но к тому моменту, когда я уже подходил к столовой, с трассы съехал огромный трейлер с мурманскими номерами – то, что нужно, поскольку эти машины считались местными и не пользовались повышенным вниманием у пограничников. Не мудрствуя лукаво, я подошел к водителю и попросил его подбросить меня на пару десятков километров в сторону Кестеньги, обещав заплатить по червонцу за километр, что было достаточно неплохой платой даже для такси.
– А зачем тебе это надо? – поинтересовался водитель грузовика. – На рейсовом автобусе по-всякому дешевле!
– Да нельзя мне на автобус… – ответил я, доставая паспорт и показывая ему московскую прописку. – Не с моей пропиской тут ошиваться. А оформить разрешение не успел… Там нужно пару недель ждать, а у меня тут бригада на озерах янтарь добывает, а провиант кончился. Вот везу…
Чем невероятнее ложь, тем она убедительней выглядит – давно известная аксиома.
– Янтарь? – удивился водитель грузовика, покосившись на мой необъятный рюкзак с предполагаемой провизией для старателей.
– Ага, янтарь!.. – ответил я, снимая с шеи буддийские четки из сандалового дерева с янтарными вставками. – Вот такие вот четки в Москве стоят около полутысячи. А здесь видимо когда-то было море, так что янтарь кое-где попадается. И прямая выгода… Пару месяцев в тайге на болотах, а потом целый год можно не работать!
– Ну вы, ребята, даете! – выдохнул потрясенный водила. – Не перевелись еще богатыри на Руси! Ну раз такое дело, садись, подброшу. Только ты накинь вот эту куртку, а то выглядишь, как американский шпион! А нам еще пограничный пост проезжать… Если вдруг остановят, сиди в машине и не дергайся, все будет в порядке. Но обычно они с мурманскими номерами не трогают…
Я никогда не видел, как выглядят американские шпионы, но в моем джинсовом костюме фирмы «Леви Страус» и в майке с эмблемой американского спецназа, в виде силуэта летучей мыши, мой внешний вид был, мягко говоря, явно несколько инородным для этой местности. Тем не менее, первый и основной этап внедрения в зону прошел без особых приключений. При подъезде к пограничному посту, в самом начале дороги, прямо за пересечением мурманской трассы, водитель слегка сбавил скорость, чтобы вышедший из вагончика пограничник смог рассмотреть номера машины. Мурманский трейлер, с двумя работягами в брезентовых робах за стеклом кабины, явно не представлял никакого интереса, посему пограничник просто махнул стволом автомата, разрешая проезд, и не спеша побрел обратно.
– Через нашу проходную провезу и мать родную! – со смехом продекламировал водитель грузовика.
– Да уж… – согласился я. – Бардак он и есть бардак!
– И не говори!.. – отозвался водитель фуры. – От самого Питера порожняком пру! Вот где бардак!..
Поселок Сосновка, с еще одним пограничным постом у дороги, мы проскочили даже не притормаживая, и минут через двадцать я попросил остановить машину. Судя по спидометру, мы отмахали почти сорок километров вглубь запретной территории, а попадать в Кестеньгу, расположенную почти на самом берегу Топозера, в мои планы не входило. Расплатившись с водителем, я с удивлением поинтересовался у него, указав на узкую дорогу, на которой едва разминались два встречных автомобиля: «Как интересно ты будешь здесь разворачиваться?»
– А я и не буду… – ответил он. – Можно конечно свернуть на любую лесовозную дорогу с трассы, а там у них разъезды есть для лесовозов, там и можно развернуться… Но я поеду до Кестеньги, может брусники там прикуплю. У меня с собой есть пара ящиков водки, а здесь местные меняют ведро ягоды за бутылку…
Проводив взглядом фуру, я взвалил на плечи рюкзак и шагнул в тайгу. Вот теперь я был в совершенной безопасности…
Безопасность кончилась пару недель спустя, где-то на полпути от Топозера к Пяозеру, судя по единственной карте, бывшей у меня в наличии: странички, выдранной из малого атласа мира, с масштабом один к ста-пятидесяти – в одном сантиметре сто пятьдесят километров… Выбравшись из очередного болота, я решил несколько облегчить путь и совершить очередной бросок вперед не в обход, по болоту, а напрямик – через эту чертову сопку, несмотря на то, что она располагалась явно на господствующей высоте. А ведь Глеб предупреждал… Белая ночь была в полном разгаре, и от болот поднимался холодный туман, окутывавший почти непрозрачной пеленой основание сопки. Карабкаясь по скалистому грунту наверх, я почти достиг границы распространения этого тумана, как вдруг прямо над головой раздался какой-то скрежещущий металлический гул. Подняв голову, я увидел, как над вершиной сопки поднимается и разворачивается огромная полусфера военного локатора…
«Во, блин! – стрельнуло в голове. – Чуть было не вперся прямо на радиолокационную станцию дальнего обнаружения! Доказывай теперь, что ты не шпион!..»
– Шинкарев, твою мать! – раздался окрик откуда-то сверху. – Это ты там лындаешь по склону со своими чертовыми грибами? Предупреждать надо, кретин – у нас тут уже сигнализация обвизжалась. Дуй сюда, мы уже бандуру запустили. Еще раз опоздаешь на вахту, точно на губу засажу!..
– Кому ты там кричишь, Петро? – раздался сверху еще один голос. – Шинкарь уже за пультом, я его только что видел. Он в каптерке был, грибы чистил…
Конца этого диалога я дослушивать не стал, поскольку рванул, не разбирая дороги, вниз по склону, к спасительной кромке болота, покрытого густым туманом. Нужно было уносить ноги их этого района как можно скорей. Чутье подсказывало, что вряд ли они там силами охраны радара тут же бросятся в погоню, чтобы посмотреть, кого это к ним тут в гости занесло, но сообщить, куда надо, скорей всего сообщат. А это значит, что в моем распоряжении от силы часа полтора, пока к ним не прибудет подкрепление…
Подкрепление прибыло минут через сорок… Я за это время успел перемахнуть через несколько сопок, заросших редким смешанным подлеском, и миновал пару средних размеров болот между ними… как вдруг со стороны сопки с локатором – вершина, которой все еще просматривалась вдали – раздался отдаленный гул моторов.
«Легки, черти, на подъем! – подумал я. – Впрочем, в этих болотах меня и с собаками не взять! Лишь бы только не задействовали авиацию…»
Но мои худшие предположения, похоже, начинали сбываться. К автомобильному шуму – где-то там, у сопки с локатором – добавился рокот двигателя трелевочного трактора. Но я тут же понял, что это вовсе не трелевочный трактор, и это понимание мне оптимизма явно не прибавило, поскольку, судя по всему, это мог быть лишь вертолет… Взлетев на гребень очередной сопки, я достал бинокуляр и действительно увидел в отдалении силуэт вертолета, медленно кружащего по периметру ключевой сопки, все еще видимой отсюда.
«Ммм-да… – мелькнула мысль. – Положение явно швах! Эта дура расширяет радиус облета и рано или поздно будет здесь. И если меня засекут с воздуха, то можно сливать воду. Значит, нужно сделать так, чтобы не засекли… Легко сказать!.. В любом случае, нужно как можно скорей отсюда рвать когти. Поскольку на болотах, да и на этой лысой сопке с редкой растительностью, от вертолета явно не спрячешься…»
К тому моменту, когда я вылез из очередного болота и поднимался на заросшую густым хвойным лесом сопку, вертолетный рокот приблизился настолько близко, что я едва успел выскочить на вершину сопки и нырнуть под густую ель. Вертолет медленно пролетел над головой, и когда его рокот начал было удаляться в сторону, я уже вздохнул с облегчением. Но не тут-то было! Внезапно вертолет развернулся и завис прямо надо мной. Слегка раздвинув ветви, я осторожно взглянул наверх и понял, как мне не повезло – на боку вертолета красовался метровый шар инфракрасного излучателя… При помощи этого тепловизора – экипаж вертолета практически объявил мне сразу шах и мат. Если бы здесь было место им для посадки, то на этом все бы и закончилось…
«Ну что?.. – подумал я. – Укатали Сивку крутые горки? Хоть взывай о помощи к духу тайги и кричи ему: «Мы с тобой одной крови, ты и я!..»»
– Фыррр!.. – вдруг раздалось откуда-то из-за спины.
Чуть ли не в священном ужасе я обернулся и увидел «духа тайги» в виде лося с огромными ветвистыми рогами. Лось стоял примерно метрах в трех от меня и с удивлением разглядывал мою сидящую на корточках фигуру.
– Мы с тобой одной крови, ты и я! – неожиданно для самого себя сказал я лосю.
– Фыррр?.. – удивленно переспросил лось.
– Фыррр, фыррр… – торопливо подтвердил я и добавил: – Слышь, брат, ты бы побегал тут вокруг… Глядишь, эти черти наверху и отвяжутся… Подумают, что тут пара лосей по ельнику гуляет…
Лось внимательно посмотрел мне в глаза, слегка наклонив голову набок, затем, вскинув голову наверх, взглянул на вертолет и, повернувшись, молча пошел величественной походкой вниз по пологому склону сопки, вдоль по узкой просеке, бывшей когда-то старой лесовозной дорогой. Через пару минут он скрылся в ночном тумане. Вертолет еще с минуту повисел над головой, а затем медленно полетел вслед за лосем…
«Неужели сработало?.. – подумал я. – Чудны дела Твои, Господи!»
С того места, где я сидел под елью, вертолета уже не было видно, но судя по рокоту его моторов он медленно облетел пару раз вокруг сопки, а затем, увеличив скорость, улетел обратно на восток. Какое-то время я все еще слышал отдаленный рокот, затем наступила тишина.
«Ну и чего ты тут сидишь? – спросил внутренний голос. – Думаешь, на этом все и закончилось? Ишь, губы раскатал! Закатай обратно, поскольку наземная группа захвата с собаками тут будет не позднее, чем через полчаса…»
А может и не было никакого внутреннего голоса… Но, тем не менее, пару минут спустя я уже на рысях пересекал очередное болото в западном направлении, с ожесточением прощупывая свой путь срубленной накануне трехметровой вагой. Взлетев на очередную сопку, я увидел впереди необъятные просторы Пяозера, простиравшего свои воды до самого горизонта. От этого пресноводного моря меня отделяли лишь пара километров болот и сопок. Двигаться дальше на Запад было просто самоубийством, поскольку я не мог позволить, чтобы предполагаемая погоня за моей спиной прижала меня к берегу озера. Резко повернув на юг, я уткнулся в непроходимые топи болот, которые можно было обойти, лишь сделав порядочный крюк на восток – прямо в лапы пограничного спецназа, идущего по моим следам. Оставалось лишь двигаться на север, уповая на то, что удастся вырваться из этих пойменных болот на таежные просторы северной Карелии. Вот тут собственно все и произошло…
Я не сразу сообразил, что угодил в настоящую ловушку. Уже довольно долго я двигался по своеобразному коридору приблизительно с полкилометра шириной. Справа и слева от меня были непроходимые топи, сзади – вероятная погоня, а впереди – полная неизвестность. Погода, похоже, решила придти мне на помощь – слегка стемнело из-за заволокших небо туч и начал накрапывать моросящий дождь. Я почувствовал, что что-то не так – сразу, как только перемахнул через вставшую на моем пути сопку из белого мрамора, заросшую редким смешанным подлеском. Повеяло вдруг каким-то буквально могильным холодом и появилось щемящее чувство опасности, несмотря на то, что я и так последние пару часов двигался практически на одном адреналине – куда же больше!.. Но одно дело уходить от вероятной погони, которой вполне могло бы и не быть в действительности, и совсем другое – острое ощущение невидимой, и от того еще более страшной, смертельной опасности, вставшей прямо на пути. А на моем пути встала… все та же непроходимая топь, которая доселе окружала меня с двух сторон. Похоже, что в этом месте стены «коридора» сходились и я оказался на своеобразном полуострове, окруженном с трех сторон непроходимой топью. Эта была настоящая мышеловка – тупик. А из любого тупика есть лишь один единственный выход – назад. Но это самое «назад» в данном случае означало прямой путь прямо в лапы моих предполагаемых преследователей. Еще с вершины только что пройденной сопки я видел, что меня отделяет от спасительных таежных зарослей на севере какие-то полкилометра болотистой местности, но лишь подойдя к краю этого болота, я увидел, что дальше пути нет – передо мной лежала абсолютно непроходимая в это время года трясина…
– Муааа-ха-ха-ха-ха!!! – Вдруг в полной тишине раздался леденящий душу хриплый сатанинский хохот перемежающийся уханьями и оханьями, несущимися откуда-то из болота.
Я почувствовал, как волосы зашевелились на моей голове, и лоб покрылся холодной испариной. В ужасе я всматривался в клубящийся туман над болотом, лихорадочно вспоминая о тех страшилках, о которых мне рассказывал Глеб, памятуя эти края. И тут я увидел ее… Кикимора висела на высохшем дереве, обхватив его ногами и руками, прямо посередине болота. На ней был накинут какой-то темный балахон, оставлявший непокрытой непропорционально большую голову с двумя четко очерченными рогами на ней. Из-за непогоды, тумана и расстояния я мог разглядеть лишь ее силуэт, но мне и этого хватило… Никогда не думал, что в каких-то трехстах метрах от себя я увижу собственными глазами реальное исчадие ада!..
– Во, блин! – выдохнул я, еле устояв на вдруг ставшими ватными ногах, заметив, как полыхнули кроваво-красным цветом жуткие глаза кикиморы, в которых отразился отблеск на секунду выглянувшей из облаков луны. – Вот так, очевидно и сходят с ума!..
– Фыррр… – кто-то пренебрежительно фыркнул за спиной.
Пока я, изумленный внезапным появлением моего старого знакомого, соображал, как мне на это реагировать, лось, пройдя в паре шагов от меня, подошел к краю болота, вытянув голову, шумно понюхал воздух, резко топнул передней ногой и вдруг фыркнул громким негодующим фырком: «ФЫРРР!!!»
В ужасе я увидел, как кикимора сорвалась с дерева, резко взмахнула полами своей хламиды и бесшумно устремилась в нашу сторону. «Она еще и летать умеет!» – ужаснулся я… Секунду спустя я катался по траве, задыхаясь от истерического смеха, разглядев, наконец, что кикимора оказалась в действительности огромным филином, с размахом крыльев метра в полтора и двумя симпатичными ушками, выглядевшими совсем как рожки со стороны. А может быть – настоящая кикимора просто канула в болото и выпустила филина вместо себя?.. Кто же теперь разберет!.. Тем не менее, я почувствовал некоторое облегчение, но как выяснилось – преждевременно. Внезапно ветер донес отдаленный собачий лай, оттуда – со стороны ожидаемого появления преследователей.
– Фыррр?.. – настороженно спросил лось.
– Да, приятель! – ответил я лосю. – Собаки… Охотничий сезон в полном разгаре!
– Фыррр?! – удивился лось.
– Де нет, не на тебя… На лосей сезон начнется только осенью. А на таких как я, охотничий сезон здесь длится круглый год.
– Фыррр?.. – сочувственно переспросил лось.
– Похоже, что да! – подтвердил я, – Полный фыррр! Самое плохое, что, судя по лаю, это не пограничные овчарки, а охотничьи лайки местных жителей. Мне об этом рассказывал Глеб… Иногда пограничники просят помощи у местных охотников, поскольку местные собаки могут взять под дождем след недельной давности. Ну а поскольку через эту топь явно не пройти, то остается только дожидаться здесь загонщиков…
– Фыррр!.. – пренебрежительно фыркнул лось.
– Что ты имеешь в виду? – удивленно переспросил я его.
Лось ничего не ответил, но повернувшись, вдруг пошел прямо в трясину, кивнув головой, как бы приглашая следовать за собой…
Этот переход был похож на плутание в лабиринте. Каким-то внутренним чутьем лось улавливал направление петляющей замысловатыми зигзагами тропы в трясине. Я шел за ним, след в след, по колено в трясине, и видел, как буквально на глазах выпрямляется примятая молодая осока и спустя считанные секунды за нашей спиной не оставалось никакого намека на то, что здесь кто-то прошел. Выйдя на противоположный северный берег болота, я поспешил к спасительной кромке подступающего хвойного леса, обогнав лося на бегу. И только вступив в густые заросли ельника – я почувствовал себя в относительной безопасности: во всяком случае, меня уже нельзя было разглядеть с той стороны болота, на которой с минуту на минуту могла показаться погоня. К моему удивлению лось не последовал за мной, а повернул обратно к болоту. Остановившись на краю болота, он обернулся, несколько секунд молча смотрел в мою сторону, а затем пошел в обратный путь, петляя по только ему ведомой тропинке в трясине.
«Похоже на то, что здесь заканчивается его территория… – подумал я. – А может он просто решил, что в его присутствии уже больше нет необходимости. Как бы там не было, мне бы лучше убраться с этой опушки куда-нибудь на вершину сопки и там, осмотревшись, уже решать, что делать дальше…»
Через несколько минут я разыскал на гребне сопки неплохое скальное укрытие, с которого великолепно просматривалась местность к югу от сопки. За это время лось уже практически пересек болото в обратном направлении и был всего в нескольких шагах от твердого берега. Внезапно я увидел, как лось, насторожившись, замер на месте. И тут я увидел их… Примерно с десяток человек в камуфляжной форме, с автоматами наперевес, показались на гребне лысой сопки, на юге, в паре сотен метров от лося. Выхватив бинокуляр, я немного замешкался, надевая на объектив специальную капроновую сетку, предотвращающую возможные блики, которые могли быть видны на расстоянии нескольких километров – предосторожность явно не лишняя, поскольку наступал рассвет и в любую секунду луч солнца мог показаться из-за горизонта, как раз там, куда был направлен мой взор. За это время лось, успевший выскочить из болота, убегал по берегу неторопливой рысцой в западном направлении, а отряд пограничного спецназа уже практически спустился с лысой сопки. Как я и предполагал, впереди отряда бежал местный охотник, в брезентовой робе и двустволкой за плечами, держащий на поводке двух больших бурых собак похожих на помесь лайки с волком. Собаки, явно заметили убегающего лося, которого даже успели облаять, но не отвлеклись на него и продолжили идти по следу…
К тому времени, когда отряд добежал до кромки болота, лось уже скрылся, а собаки начали метаться на берегу, лаять, всем своим видом выказывали явное нежелание лезть в трясину, и порывались вдогонку за лосем. Я понял, что наступила кульминация. Несколько пограничников с длинными шестами попытались войти в болото, но быстро отказались от своей затеи, закончившейся тем, что им пришлось вытаскивать одного из своих, рухнувшего в трясину по самые плечи. После чего они собрались в кучу на берегу и о чем-то спорили, ожесточенно жестикулируя. Охотник, размахивая руками, то указывал в сторону ушедшего лося, то тыкал пальцем в направлении трясины… Через какое-то время они видимо о чем-то договорились и охотник, пожав солдатам руки, попрощался и ушел куда-то вслед за лосем, прихватив с собой собак. Оставшиеся военные что-то там колдовали с переносной рацией… Спустя еще какое-то время раздался рокот моторов и из-за сопки вылетел большой вертолет, который приземлился на песчаном берегу болота. Весь отряд в камуфляже погрузился на борт и вертолет, натужно взмыв в небо, тут же взял курс куда-то на восток…
«Ну вот и все! – мелькнула мысль. – Пронесло на этот раз! Вот и не верь после этого в таежных духов! Если бы не лось… Ведь, похоже, он снова вызвал огонь на себя, вернувшись обратно прямо в лапы моим преследователям…»
Я совсем уже собрался устраивать дневку прямо здесь, в скальном укрытии сопки, и бросил еще один взгляд в сторону улетевшего вертолета с пограничниками… Там вдали – над краем лысой сопки, на другой стороне болота – поднимался ярко красный полукруг восходящего солнца. А на фоне этого полукруга стояла величественная фигура лося! Я видел лишь его силуэт, но понимал, что он смотрит сюда, в мою сторону…
– Спасибо тебе, Фыррр!.. – совершенно потрясенный прошептал я сквозь слезы. – Спасибо за то, то спас от погони, не дал сойти с ума при встрече с кикиморой, вывел из западни, проведя сквозь топь… Спасибо, друг, я этого никогда не забуду…
– Мы с тобой одной крови, ты и я! – прошептал ветер в ответ…
«Мистер! МИСТЕР! – обращался ко мне пожилой пуэрториканец, одетый в униформу сотрудника зоопарка. – С Вами все в порядке? Может быть скорую помощь вызвать?»
– Нет, нет… – торопливо пробормотал я, приходя в себя. – Извините, у меня все нормально, просто вспомнилось тут кое-что…
– Ну как знаете… – недоверчиво пробормотал пуэрториканец. – Я извиняюсь, но зоопарк закрывается и Вам нужно поспешить на выход. Там и рейсовый автобус как раз через пять минут подойдет…
– Да, да… – ответил я. – Уже иду…
– Мама, а почему дядя плачет? – раздался за спиной голос негритенка.
– Да тише ты!.. – ответила его мамаша громким шепотом. – Дядя видимо был охотником на лосей, а здесь вот увидел живого лося, и ему стало стыдно за то, что он их убивал. Ну идем, идем скорей! Успеем хоть одним глазком взглянуть на павильон с бабочками…
Я недоуменно проводил взглядом удаляющуюся негритянскую семейку – ни к чему было объяснять им, что никаких лосей я никогда не убивал – и повернулся к вольеру.
– Фыррр? – участливо спросил лось.
– Все в порядке! – ответил я, – Со мной все в порядке, а вот с тобой… Прости меня, Фыррр, но я не в силах помочь тебе…
Я смотрел в бездонные глаза лося и видел в них понимание, но помимо этого и такую надежду, такую боль, такое чисто детское ожидание чуда, что у меня комок подступил к горлу и я, не выдержав, отвел глаза…
«Это авантюра! – сказал внутренний голос. – Причем это не просто авантюра, а УГОЛОВНО НАКАЗУЕМАЯ авантюра! Ну, положим, нехитрое дело отключить сигнализацию зоопарка, вырубить две-три видеокамеры по периметру, связать охранника в воротах и подогнать прямо сюда к вольеру джип с прицепным фургончиком для перевозки лошадей… но так ведь не поместится же! У него же рога под два метра в разлет!..»
А может быть и не было никакого внутреннего голоса… Я поднял лицо и снова встретился глазами с лосем…
– Прости меня, Фыррр, но я не в силах помочь тебе… – повторил я. – Я не в силах помочь тебе прямо сейчас. Придется ждать до осени, пока ты не сбросишь рога. Иначе ничего не получится. Но я вернусь! Я вернусь в рождественскую ночь. Устроим твоим тюремщикам подарок на Кристмас! Когда они к утру схватятся, мы с тобой будем уже на полпути к Онтарио. А на Великих озерах найдется место и еще для одного лося! Потерпи, брат, потерпи еще немного…
Глаза лося как-то сразу потеплели, и он тихо ответил мне: «Фыррр…»
Алексей Яцковский, 2009
И черт его знает – чего меня сюда занесло?.. Ну не люблю я зоопарк! Он у меня с тюрьмой ассоциируется. Ведь по сути это одно и то же. С той лишь разницей, что в отличие от зоопарка у обитателей тюрьмы – даже приговоренных к пожизненному заключению – есть надежда когда-нибудь выйти на свободу. А так – все одинаково! Даже режимы содержания. Там – особо опасные особи содержатся за решеткой, в камерах, здесь вот – в клетках. А те, кто побезобиднее… там – на вольном поселении, а здесь вот – в вольерах. Хрен редьки не слаще! С виду вроде бы на свободе, но за периметр – не моги! Нет, я, конечно, понимаю – столько лет прожить в Нью-Йорке и не побывать в зоопарке Бронкса… Но черт меня дернул придти сюда именно сейчас, под вечер, за час до закрытия. Ну не шапито?..
Начинало понемногу смеркаться, накрапывал мелкий дождик, а у вольера с разными парнокопытными кроме меня стояла лишь средних лет негритянка с дошкольного возраста ребенком и уговаривала его усталым голосом: «Ну чего ты тут не видел? Оленей всяких? Тоже невидаль! Пойдем… Там, у выхода, павильон с бабочками – может быть еще успеем!» Интуитивно я повернулся в сторону павильона, на который указывала мамаша негритенка – оказавшись, таким образом, спиной к вольеру – и совершенно пропустил момент, когда вышедшей из кустов вольера доселе невидимый огромный лось подошел прямо к сетке ограждения. За своей спиной я услышал восторженный вздох мальчишки-негритенка, который к моему удивлению вдруг заявил кому-то там не терпящим возражения голосом: «We be of one blood, ye and I».
«Ну ни хрена себе! – мелькнула в голове мысль. – Что он там, Маугли решил из себя изобразить?»
Я повернулся к вольеру и вздрогнул от неожиданности, увидев лося всего лишь в паре шагов от тонкой проволочной сетки, ограждающей вольер. Лось посмотрел на негритенка ироническим взглядом и, повернув голову, вопросительно взглянул мне в глаза, словно в ожидании чего-то.
– Мы с тобой одной крови, ты и я! – неожиданно для самого себя повторил я за негритенком бессмертную фразу Киплинга, на этот раз по-русски.
– Фыррр!.. – неожиданно фыркнул лось и, прянув ушами, изумленно уставился на меня, как будто бы прямо перед ним, как из-под земли, вдруг появился еще один представитель славного рода лосей.
Не знаю, что так удивило лося в моем поведении, но его удивление не шло ни в какое сравнение с моим собственным. Меня этот его «фыррр» буквально вогнал в стопор. Нет, это определенно не мог быть тот самый сохатый, который спас меня четверть века назад в тайге северной Карелии. Лоси так долго не живут. Я уже не говорю о том, что если бы даже тот Фыррр и выжил, то уж никак не мог бы оказаться здесь, в зоопарке, на другом материке, где и своих лосей хоть пруд пруди. Видимо просто память сыграла со мной очередную шутку, напомнив одну из незабываемых авантюр моей юности…
– Это авантюра! – твердил Глеб, расхаживая передо мной взад-вперед по комнате в своей малогабаритной квартире на Чистых прудах. – Причем это не просто авантюра, а УГОЛОВНО НАКАЗУЕМАЯ авантюра! И чего ради?!.. То его несет в Сибирь – Тунгусский метеорит там, видишь ли; то в уссурийскую тайгу, в каком-то там озере Ханка пресноводную креветку посмотреть; то на Колыму, за поэтическим вдохновением; то на Камчатку, за какой-то там розовой чайкой; то пешком вокруг Байкала, какую-то там выдру пресноводную увидать…
– Да не выдру, – оборвал я поток его красноречия, – а Байкальскую нерпу! Выдры и в Подмосковье водятся…
– Не суть! – отпарировал Глеб. – Все эти твои предыдущие экстримы можно было хоть и с трудом, но как-то объяснить. Но сейчас-то за каким хреном рисковать здоровьем, жизнью, а теперь еще и свободой? Дались тебе эти чертовы озера! Лох-Несское чудовище ожидаешь там найти?..
– Глеб, ну как ты не поймешь… – оправдывался я. – Не моя вина в том, что отечественный аналог воспетых Фенимором Купером Великих озер оказался в запретной зоне. Кто виноват, что у наших чинуш государственная граница начинается за триста километров непосредственно от демаркационной линии? А побывать я там обязательно должен! Ну ты сам посмотри… озера-близнецы, каждое из которых размером с Байкал, расположены в районе не загаженном еще цивилизацией! Это же затерянный мир! А названия какие!.. Пяозеро, Топозеро… Это же песня!..
– Долго будет Карелия сниться!.. – мрачным голосом продекламировал Глеб. – Затерянный мир говоришь?.. Вот тут ты пожалуй прав… Действительно не знаешь: что найдешь там, что потеряешь…
– Так поэтому я к тебе и пришел, Глеб… Ты служил в тех местах, как раз на границе. Мне нужна эта информация в деталях. Как конкретно не угодить в лапы твоим бывшим сослуживцам? И чего там собственно ожидать? Зверья я не боюсь – встреча с людьми в тайге гораздо опаснее…
– Ммм-да… – пробормотал Глеб. – Как обойти пограничные секреты и дозоры я тебе конечно расскажу… Куда от тебя денешься!.. В конце концов, это не сложнее твоих навыков избегания встреч с егерями в заповедниках. А вот насчет зверья… В тех краях водится и кое-что похуже…
– Что ты имеешь в виду?
– Да так… – отозвался Глеб. – Нечисть всякую… Ты когда-нить слышал о болотной кикиморе?.. Спрячь свою улыбку, я и без тебя понимаю, как это звучит со стороны… Только вот незадолго до моего дембеля у нас там комиссовали целый дозор, стоявший в секрете на ключевой сопке у окраины болота. Они там побросали оружие и прибежали в часть в таком состоянии, что всех четверых пришлось госпитализировать в дурдом и комиссовать вчистую. Утверждали, что видели болотную кикимору! И нет, старик, это не были мамкины сынки… Всем им до дембеля оставалось пару месяцев… С одним из них я даже корешевал. Парнишка был из семьи потомственных охотников из под Красноярска – тайга для него была, как дом родной… Ну да хватит об этом! Давай попробуем обсудить для начала, как конкретно тебе попасть непосредственно в приграничную зону, с тем, чтобы тебя не повязали уже на подходе. Граница, а точнее приграничная зона, там начинается чуть ли не от Белого моря, прямо на окраине городка Лоухи, у мурманской трассы…
Нет, Глеб был не прав… Граница, как выяснилось, начиналась прямо у столичного вокзала. На поезд Москва-Мурманск билеты продавали лишь при предъявлении паспорта с отметкой доступа в приграничную зону. Пришлось брать билет до Питера, а оттуда на попутках до Петрозаводска, где я, наконец, приобрел билет до Лоухи без всяких проблем. И вот теперь, отколесив около двух тысяч километров по нашей необъятной стране, я обнаружил себя стоящим на окраине Лоухи у пересечения мурманской трассы с перпендикулярно уходящей на запад дорогой на Кестеньгу. Той самой дорогой, на которую мне нужно было попасть правдами или неправдами. Я стоял и тупо смотрел на огромный плакат у дороги, на котором метровыми буквами сообщалось, что граница страны священна и нерушима. Более мелкими буквами там было сообщено о том, что любые виды туризма в данной области запрещены и приводилась соответствующая статья уголовного кодекса, которую я как раз и собирался нарушить… Передо мной стояла почти неразрешимая задача – углубиться в запретную зону хотя бы на двадцать-тридцать километров, прежде чем я смогу там раствориться в тайге…
– Мужчина! – обратилась ко мне проходившая мимо средних лет женщина в железнодорожной одежде. – Он здесь не останавливается!
– Кто не останавливается? – удивленно переспросил я.
– Так рейсовый автобус на Сосновку! – пояснила она. – Посадка вон там, прямо у станции…
– Спасибо! – ответил я, улыбнувшись. – Я знаю. Меня тут должны встречать, но что-то запаздывают. Где тут можно перекусить?
– Так либо на станции, – ответила женщина, – либо вон тут, в столовой для дальнобойщиков…
Возвращаться на станцию явно не было никакого резона, поскольку в местный рейсовый автобус без соответствующих документов мог соваться лишь законченный идиот. Посему я отправился в столовую дальнобойщиков. Возле нее стояло на приколе несколько фур с ленинградскими номерами, что не представляло для меня никакого интереса. Но к тому моменту, когда я уже подходил к столовой, с трассы съехал огромный трейлер с мурманскими номерами – то, что нужно, поскольку эти машины считались местными и не пользовались повышенным вниманием у пограничников. Не мудрствуя лукаво, я подошел к водителю и попросил его подбросить меня на пару десятков километров в сторону Кестеньги, обещав заплатить по червонцу за километр, что было достаточно неплохой платой даже для такси.
– А зачем тебе это надо? – поинтересовался водитель грузовика. – На рейсовом автобусе по-всякому дешевле!
– Да нельзя мне на автобус… – ответил я, доставая паспорт и показывая ему московскую прописку. – Не с моей пропиской тут ошиваться. А оформить разрешение не успел… Там нужно пару недель ждать, а у меня тут бригада на озерах янтарь добывает, а провиант кончился. Вот везу…
Чем невероятнее ложь, тем она убедительней выглядит – давно известная аксиома.
– Янтарь? – удивился водитель грузовика, покосившись на мой необъятный рюкзак с предполагаемой провизией для старателей.
– Ага, янтарь!.. – ответил я, снимая с шеи буддийские четки из сандалового дерева с янтарными вставками. – Вот такие вот четки в Москве стоят около полутысячи. А здесь видимо когда-то было море, так что янтарь кое-где попадается. И прямая выгода… Пару месяцев в тайге на болотах, а потом целый год можно не работать!
– Ну вы, ребята, даете! – выдохнул потрясенный водила. – Не перевелись еще богатыри на Руси! Ну раз такое дело, садись, подброшу. Только ты накинь вот эту куртку, а то выглядишь, как американский шпион! А нам еще пограничный пост проезжать… Если вдруг остановят, сиди в машине и не дергайся, все будет в порядке. Но обычно они с мурманскими номерами не трогают…
Я никогда не видел, как выглядят американские шпионы, но в моем джинсовом костюме фирмы «Леви Страус» и в майке с эмблемой американского спецназа, в виде силуэта летучей мыши, мой внешний вид был, мягко говоря, явно несколько инородным для этой местности. Тем не менее, первый и основной этап внедрения в зону прошел без особых приключений. При подъезде к пограничному посту, в самом начале дороги, прямо за пересечением мурманской трассы, водитель слегка сбавил скорость, чтобы вышедший из вагончика пограничник смог рассмотреть номера машины. Мурманский трейлер, с двумя работягами в брезентовых робах за стеклом кабины, явно не представлял никакого интереса, посему пограничник просто махнул стволом автомата, разрешая проезд, и не спеша побрел обратно.
– Через нашу проходную провезу и мать родную! – со смехом продекламировал водитель грузовика.
– Да уж… – согласился я. – Бардак он и есть бардак!
– И не говори!.. – отозвался водитель фуры. – От самого Питера порожняком пру! Вот где бардак!..
Поселок Сосновка, с еще одним пограничным постом у дороги, мы проскочили даже не притормаживая, и минут через двадцать я попросил остановить машину. Судя по спидометру, мы отмахали почти сорок километров вглубь запретной территории, а попадать в Кестеньгу, расположенную почти на самом берегу Топозера, в мои планы не входило. Расплатившись с водителем, я с удивлением поинтересовался у него, указав на узкую дорогу, на которой едва разминались два встречных автомобиля: «Как интересно ты будешь здесь разворачиваться?»
– А я и не буду… – ответил он. – Можно конечно свернуть на любую лесовозную дорогу с трассы, а там у них разъезды есть для лесовозов, там и можно развернуться… Но я поеду до Кестеньги, может брусники там прикуплю. У меня с собой есть пара ящиков водки, а здесь местные меняют ведро ягоды за бутылку…
Проводив взглядом фуру, я взвалил на плечи рюкзак и шагнул в тайгу. Вот теперь я был в совершенной безопасности…
Безопасность кончилась пару недель спустя, где-то на полпути от Топозера к Пяозеру, судя по единственной карте, бывшей у меня в наличии: странички, выдранной из малого атласа мира, с масштабом один к ста-пятидесяти – в одном сантиметре сто пятьдесят километров… Выбравшись из очередного болота, я решил несколько облегчить путь и совершить очередной бросок вперед не в обход, по болоту, а напрямик – через эту чертову сопку, несмотря на то, что она располагалась явно на господствующей высоте. А ведь Глеб предупреждал… Белая ночь была в полном разгаре, и от болот поднимался холодный туман, окутывавший почти непрозрачной пеленой основание сопки. Карабкаясь по скалистому грунту наверх, я почти достиг границы распространения этого тумана, как вдруг прямо над головой раздался какой-то скрежещущий металлический гул. Подняв голову, я увидел, как над вершиной сопки поднимается и разворачивается огромная полусфера военного локатора…
«Во, блин! – стрельнуло в голове. – Чуть было не вперся прямо на радиолокационную станцию дальнего обнаружения! Доказывай теперь, что ты не шпион!..»
– Шинкарев, твою мать! – раздался окрик откуда-то сверху. – Это ты там лындаешь по склону со своими чертовыми грибами? Предупреждать надо, кретин – у нас тут уже сигнализация обвизжалась. Дуй сюда, мы уже бандуру запустили. Еще раз опоздаешь на вахту, точно на губу засажу!..
– Кому ты там кричишь, Петро? – раздался сверху еще один голос. – Шинкарь уже за пультом, я его только что видел. Он в каптерке был, грибы чистил…
Конца этого диалога я дослушивать не стал, поскольку рванул, не разбирая дороги, вниз по склону, к спасительной кромке болота, покрытого густым туманом. Нужно было уносить ноги их этого района как можно скорей. Чутье подсказывало, что вряд ли они там силами охраны радара тут же бросятся в погоню, чтобы посмотреть, кого это к ним тут в гости занесло, но сообщить, куда надо, скорей всего сообщат. А это значит, что в моем распоряжении от силы часа полтора, пока к ним не прибудет подкрепление…
Подкрепление прибыло минут через сорок… Я за это время успел перемахнуть через несколько сопок, заросших редким смешанным подлеском, и миновал пару средних размеров болот между ними… как вдруг со стороны сопки с локатором – вершина, которой все еще просматривалась вдали – раздался отдаленный гул моторов.
«Легки, черти, на подъем! – подумал я. – Впрочем, в этих болотах меня и с собаками не взять! Лишь бы только не задействовали авиацию…»
Но мои худшие предположения, похоже, начинали сбываться. К автомобильному шуму – где-то там, у сопки с локатором – добавился рокот двигателя трелевочного трактора. Но я тут же понял, что это вовсе не трелевочный трактор, и это понимание мне оптимизма явно не прибавило, поскольку, судя по всему, это мог быть лишь вертолет… Взлетев на гребень очередной сопки, я достал бинокуляр и действительно увидел в отдалении силуэт вертолета, медленно кружащего по периметру ключевой сопки, все еще видимой отсюда.
«Ммм-да… – мелькнула мысль. – Положение явно швах! Эта дура расширяет радиус облета и рано или поздно будет здесь. И если меня засекут с воздуха, то можно сливать воду. Значит, нужно сделать так, чтобы не засекли… Легко сказать!.. В любом случае, нужно как можно скорей отсюда рвать когти. Поскольку на болотах, да и на этой лысой сопке с редкой растительностью, от вертолета явно не спрячешься…»
К тому моменту, когда я вылез из очередного болота и поднимался на заросшую густым хвойным лесом сопку, вертолетный рокот приблизился настолько близко, что я едва успел выскочить на вершину сопки и нырнуть под густую ель. Вертолет медленно пролетел над головой, и когда его рокот начал было удаляться в сторону, я уже вздохнул с облегчением. Но не тут-то было! Внезапно вертолет развернулся и завис прямо надо мной. Слегка раздвинув ветви, я осторожно взглянул наверх и понял, как мне не повезло – на боку вертолета красовался метровый шар инфракрасного излучателя… При помощи этого тепловизора – экипаж вертолета практически объявил мне сразу шах и мат. Если бы здесь было место им для посадки, то на этом все бы и закончилось…
«Ну что?.. – подумал я. – Укатали Сивку крутые горки? Хоть взывай о помощи к духу тайги и кричи ему: «Мы с тобой одной крови, ты и я!..»»
– Фыррр!.. – вдруг раздалось откуда-то из-за спины.
Чуть ли не в священном ужасе я обернулся и увидел «духа тайги» в виде лося с огромными ветвистыми рогами. Лось стоял примерно метрах в трех от меня и с удивлением разглядывал мою сидящую на корточках фигуру.
– Мы с тобой одной крови, ты и я! – неожиданно для самого себя сказал я лосю.
– Фыррр?.. – удивленно переспросил лось.
– Фыррр, фыррр… – торопливо подтвердил я и добавил: – Слышь, брат, ты бы побегал тут вокруг… Глядишь, эти черти наверху и отвяжутся… Подумают, что тут пара лосей по ельнику гуляет…
Лось внимательно посмотрел мне в глаза, слегка наклонив голову набок, затем, вскинув голову наверх, взглянул на вертолет и, повернувшись, молча пошел величественной походкой вниз по пологому склону сопки, вдоль по узкой просеке, бывшей когда-то старой лесовозной дорогой. Через пару минут он скрылся в ночном тумане. Вертолет еще с минуту повисел над головой, а затем медленно полетел вслед за лосем…
«Неужели сработало?.. – подумал я. – Чудны дела Твои, Господи!»
С того места, где я сидел под елью, вертолета уже не было видно, но судя по рокоту его моторов он медленно облетел пару раз вокруг сопки, а затем, увеличив скорость, улетел обратно на восток. Какое-то время я все еще слышал отдаленный рокот, затем наступила тишина.
«Ну и чего ты тут сидишь? – спросил внутренний голос. – Думаешь, на этом все и закончилось? Ишь, губы раскатал! Закатай обратно, поскольку наземная группа захвата с собаками тут будет не позднее, чем через полчаса…»
А может и не было никакого внутреннего голоса… Но, тем не менее, пару минут спустя я уже на рысях пересекал очередное болото в западном направлении, с ожесточением прощупывая свой путь срубленной накануне трехметровой вагой. Взлетев на очередную сопку, я увидел впереди необъятные просторы Пяозера, простиравшего свои воды до самого горизонта. От этого пресноводного моря меня отделяли лишь пара километров болот и сопок. Двигаться дальше на Запад было просто самоубийством, поскольку я не мог позволить, чтобы предполагаемая погоня за моей спиной прижала меня к берегу озера. Резко повернув на юг, я уткнулся в непроходимые топи болот, которые можно было обойти, лишь сделав порядочный крюк на восток – прямо в лапы пограничного спецназа, идущего по моим следам. Оставалось лишь двигаться на север, уповая на то, что удастся вырваться из этих пойменных болот на таежные просторы северной Карелии. Вот тут собственно все и произошло…
Я не сразу сообразил, что угодил в настоящую ловушку. Уже довольно долго я двигался по своеобразному коридору приблизительно с полкилометра шириной. Справа и слева от меня были непроходимые топи, сзади – вероятная погоня, а впереди – полная неизвестность. Погода, похоже, решила придти мне на помощь – слегка стемнело из-за заволокших небо туч и начал накрапывать моросящий дождь. Я почувствовал, что что-то не так – сразу, как только перемахнул через вставшую на моем пути сопку из белого мрамора, заросшую редким смешанным подлеском. Повеяло вдруг каким-то буквально могильным холодом и появилось щемящее чувство опасности, несмотря на то, что я и так последние пару часов двигался практически на одном адреналине – куда же больше!.. Но одно дело уходить от вероятной погони, которой вполне могло бы и не быть в действительности, и совсем другое – острое ощущение невидимой, и от того еще более страшной, смертельной опасности, вставшей прямо на пути. А на моем пути встала… все та же непроходимая топь, которая доселе окружала меня с двух сторон. Похоже, что в этом месте стены «коридора» сходились и я оказался на своеобразном полуострове, окруженном с трех сторон непроходимой топью. Эта была настоящая мышеловка – тупик. А из любого тупика есть лишь один единственный выход – назад. Но это самое «назад» в данном случае означало прямой путь прямо в лапы моих предполагаемых преследователей. Еще с вершины только что пройденной сопки я видел, что меня отделяет от спасительных таежных зарослей на севере какие-то полкилометра болотистой местности, но лишь подойдя к краю этого болота, я увидел, что дальше пути нет – передо мной лежала абсолютно непроходимая в это время года трясина…
– Муааа-ха-ха-ха-ха!!! – Вдруг в полной тишине раздался леденящий душу хриплый сатанинский хохот перемежающийся уханьями и оханьями, несущимися откуда-то из болота.
Я почувствовал, как волосы зашевелились на моей голове, и лоб покрылся холодной испариной. В ужасе я всматривался в клубящийся туман над болотом, лихорадочно вспоминая о тех страшилках, о которых мне рассказывал Глеб, памятуя эти края. И тут я увидел ее… Кикимора висела на высохшем дереве, обхватив его ногами и руками, прямо посередине болота. На ней был накинут какой-то темный балахон, оставлявший непокрытой непропорционально большую голову с двумя четко очерченными рогами на ней. Из-за непогоды, тумана и расстояния я мог разглядеть лишь ее силуэт, но мне и этого хватило… Никогда не думал, что в каких-то трехстах метрах от себя я увижу собственными глазами реальное исчадие ада!..
– Во, блин! – выдохнул я, еле устояв на вдруг ставшими ватными ногах, заметив, как полыхнули кроваво-красным цветом жуткие глаза кикиморы, в которых отразился отблеск на секунду выглянувшей из облаков луны. – Вот так, очевидно и сходят с ума!..
– Фыррр… – кто-то пренебрежительно фыркнул за спиной.
Пока я, изумленный внезапным появлением моего старого знакомого, соображал, как мне на это реагировать, лось, пройдя в паре шагов от меня, подошел к краю болота, вытянув голову, шумно понюхал воздух, резко топнул передней ногой и вдруг фыркнул громким негодующим фырком: «ФЫРРР!!!»
В ужасе я увидел, как кикимора сорвалась с дерева, резко взмахнула полами своей хламиды и бесшумно устремилась в нашу сторону. «Она еще и летать умеет!» – ужаснулся я… Секунду спустя я катался по траве, задыхаясь от истерического смеха, разглядев, наконец, что кикимора оказалась в действительности огромным филином, с размахом крыльев метра в полтора и двумя симпатичными ушками, выглядевшими совсем как рожки со стороны. А может быть – настоящая кикимора просто канула в болото и выпустила филина вместо себя?.. Кто же теперь разберет!.. Тем не менее, я почувствовал некоторое облегчение, но как выяснилось – преждевременно. Внезапно ветер донес отдаленный собачий лай, оттуда – со стороны ожидаемого появления преследователей.
– Фыррр?.. – настороженно спросил лось.
– Да, приятель! – ответил я лосю. – Собаки… Охотничий сезон в полном разгаре!
– Фыррр?! – удивился лось.
– Де нет, не на тебя… На лосей сезон начнется только осенью. А на таких как я, охотничий сезон здесь длится круглый год.
– Фыррр?.. – сочувственно переспросил лось.
– Похоже, что да! – подтвердил я, – Полный фыррр! Самое плохое, что, судя по лаю, это не пограничные овчарки, а охотничьи лайки местных жителей. Мне об этом рассказывал Глеб… Иногда пограничники просят помощи у местных охотников, поскольку местные собаки могут взять под дождем след недельной давности. Ну а поскольку через эту топь явно не пройти, то остается только дожидаться здесь загонщиков…
– Фыррр!.. – пренебрежительно фыркнул лось.
– Что ты имеешь в виду? – удивленно переспросил я его.
Лось ничего не ответил, но повернувшись, вдруг пошел прямо в трясину, кивнув головой, как бы приглашая следовать за собой…
Этот переход был похож на плутание в лабиринте. Каким-то внутренним чутьем лось улавливал направление петляющей замысловатыми зигзагами тропы в трясине. Я шел за ним, след в след, по колено в трясине, и видел, как буквально на глазах выпрямляется примятая молодая осока и спустя считанные секунды за нашей спиной не оставалось никакого намека на то, что здесь кто-то прошел. Выйдя на противоположный северный берег болота, я поспешил к спасительной кромке подступающего хвойного леса, обогнав лося на бегу. И только вступив в густые заросли ельника – я почувствовал себя в относительной безопасности: во всяком случае, меня уже нельзя было разглядеть с той стороны болота, на которой с минуту на минуту могла показаться погоня. К моему удивлению лось не последовал за мной, а повернул обратно к болоту. Остановившись на краю болота, он обернулся, несколько секунд молча смотрел в мою сторону, а затем пошел в обратный путь, петляя по только ему ведомой тропинке в трясине.
«Похоже на то, что здесь заканчивается его территория… – подумал я. – А может он просто решил, что в его присутствии уже больше нет необходимости. Как бы там не было, мне бы лучше убраться с этой опушки куда-нибудь на вершину сопки и там, осмотревшись, уже решать, что делать дальше…»
Через несколько минут я разыскал на гребне сопки неплохое скальное укрытие, с которого великолепно просматривалась местность к югу от сопки. За это время лось уже практически пересек болото в обратном направлении и был всего в нескольких шагах от твердого берега. Внезапно я увидел, как лось, насторожившись, замер на месте. И тут я увидел их… Примерно с десяток человек в камуфляжной форме, с автоматами наперевес, показались на гребне лысой сопки, на юге, в паре сотен метров от лося. Выхватив бинокуляр, я немного замешкался, надевая на объектив специальную капроновую сетку, предотвращающую возможные блики, которые могли быть видны на расстоянии нескольких километров – предосторожность явно не лишняя, поскольку наступал рассвет и в любую секунду луч солнца мог показаться из-за горизонта, как раз там, куда был направлен мой взор. За это время лось, успевший выскочить из болота, убегал по берегу неторопливой рысцой в западном направлении, а отряд пограничного спецназа уже практически спустился с лысой сопки. Как я и предполагал, впереди отряда бежал местный охотник, в брезентовой робе и двустволкой за плечами, держащий на поводке двух больших бурых собак похожих на помесь лайки с волком. Собаки, явно заметили убегающего лося, которого даже успели облаять, но не отвлеклись на него и продолжили идти по следу…
К тому времени, когда отряд добежал до кромки болота, лось уже скрылся, а собаки начали метаться на берегу, лаять, всем своим видом выказывали явное нежелание лезть в трясину, и порывались вдогонку за лосем. Я понял, что наступила кульминация. Несколько пограничников с длинными шестами попытались войти в болото, но быстро отказались от своей затеи, закончившейся тем, что им пришлось вытаскивать одного из своих, рухнувшего в трясину по самые плечи. После чего они собрались в кучу на берегу и о чем-то спорили, ожесточенно жестикулируя. Охотник, размахивая руками, то указывал в сторону ушедшего лося, то тыкал пальцем в направлении трясины… Через какое-то время они видимо о чем-то договорились и охотник, пожав солдатам руки, попрощался и ушел куда-то вслед за лосем, прихватив с собой собак. Оставшиеся военные что-то там колдовали с переносной рацией… Спустя еще какое-то время раздался рокот моторов и из-за сопки вылетел большой вертолет, который приземлился на песчаном берегу болота. Весь отряд в камуфляже погрузился на борт и вертолет, натужно взмыв в небо, тут же взял курс куда-то на восток…
«Ну вот и все! – мелькнула мысль. – Пронесло на этот раз! Вот и не верь после этого в таежных духов! Если бы не лось… Ведь, похоже, он снова вызвал огонь на себя, вернувшись обратно прямо в лапы моим преследователям…»
Я совсем уже собрался устраивать дневку прямо здесь, в скальном укрытии сопки, и бросил еще один взгляд в сторону улетевшего вертолета с пограничниками… Там вдали – над краем лысой сопки, на другой стороне болота – поднимался ярко красный полукруг восходящего солнца. А на фоне этого полукруга стояла величественная фигура лося! Я видел лишь его силуэт, но понимал, что он смотрит сюда, в мою сторону…
– Спасибо тебе, Фыррр!.. – совершенно потрясенный прошептал я сквозь слезы. – Спасибо за то, то спас от погони, не дал сойти с ума при встрече с кикиморой, вывел из западни, проведя сквозь топь… Спасибо, друг, я этого никогда не забуду…
– Мы с тобой одной крови, ты и я! – прошептал ветер в ответ…
«Мистер! МИСТЕР! – обращался ко мне пожилой пуэрториканец, одетый в униформу сотрудника зоопарка. – С Вами все в порядке? Может быть скорую помощь вызвать?»
– Нет, нет… – торопливо пробормотал я, приходя в себя. – Извините, у меня все нормально, просто вспомнилось тут кое-что…
– Ну как знаете… – недоверчиво пробормотал пуэрториканец. – Я извиняюсь, но зоопарк закрывается и Вам нужно поспешить на выход. Там и рейсовый автобус как раз через пять минут подойдет…
– Да, да… – ответил я. – Уже иду…
– Мама, а почему дядя плачет? – раздался за спиной голос негритенка.
– Да тише ты!.. – ответила его мамаша громким шепотом. – Дядя видимо был охотником на лосей, а здесь вот увидел живого лося, и ему стало стыдно за то, что он их убивал. Ну идем, идем скорей! Успеем хоть одним глазком взглянуть на павильон с бабочками…
Я недоуменно проводил взглядом удаляющуюся негритянскую семейку – ни к чему было объяснять им, что никаких лосей я никогда не убивал – и повернулся к вольеру.
– Фыррр? – участливо спросил лось.
– Все в порядке! – ответил я, – Со мной все в порядке, а вот с тобой… Прости меня, Фыррр, но я не в силах помочь тебе…
Я смотрел в бездонные глаза лося и видел в них понимание, но помимо этого и такую надежду, такую боль, такое чисто детское ожидание чуда, что у меня комок подступил к горлу и я, не выдержав, отвел глаза…
«Это авантюра! – сказал внутренний голос. – Причем это не просто авантюра, а УГОЛОВНО НАКАЗУЕМАЯ авантюра! Ну, положим, нехитрое дело отключить сигнализацию зоопарка, вырубить две-три видеокамеры по периметру, связать охранника в воротах и подогнать прямо сюда к вольеру джип с прицепным фургончиком для перевозки лошадей… но так ведь не поместится же! У него же рога под два метра в разлет!..»
А может быть и не было никакого внутреннего голоса… Я поднял лицо и снова встретился глазами с лосем…
– Прости меня, Фыррр, но я не в силах помочь тебе… – повторил я. – Я не в силах помочь тебе прямо сейчас. Придется ждать до осени, пока ты не сбросишь рога. Иначе ничего не получится. Но я вернусь! Я вернусь в рождественскую ночь. Устроим твоим тюремщикам подарок на Кристмас! Когда они к утру схватятся, мы с тобой будем уже на полпути к Онтарио. А на Великих озерах найдется место и еще для одного лося! Потерпи, брат, потерпи еще немного…
Глаза лося как-то сразу потеплели, и он тихо ответил мне: «Фыррр…»
